Ознакомительная версия.
– Где же наши катафракты! – нетерпеливо воскликнул Мануил. – Почему Андроник медлит?
Он вдруг выхватил у одного из знаменосцев стяг и поскакал со склона. Вслед за Мануилом помчались его дорифоры13, за ними поспешила императорская свита, а за ней бросились греческие катафракты и иноземные наемники. Вся мощь византийского войска, состоящего из кельтов14, норманнов, франков, кавказских горцев и греков, обрушилась на оторопевших венгров.
Борис во время сражения старался не терять из вида мелькающий то тут, то там пурпурный плащ императора. Мануил совсем себя не берег и, рубя мечом на скаку, носился по низине так быстро, что дорифоры едва за ним поспевали. Один раз рядом с его головой пролетел дротик, но он не обратил на это никакого внимания.
«Бережет Мануила Бог», – подумал Борис.
Сопротивление венгров было быстро сломлено: многие из них погибли, остальные обратились в бегство. Разгоряченные императорские гвардейцы метались по низине, добивая раненых и беглецов. Когда же в обозримом пространстве не осталось ни одного живого венгра, началось ликование.
Довольный Мануил, улыбаясь, обозревал недавнее поле битвы.
– Теперь пусть Гёза трепещет – сказал он Борису. – С помощью архонта Галича мы сумеем его одолеть.
– Если Владимирко Володарьевич нас не подведет, – пророчески изрек Борис.
Четыре года Агнесса прожила в Галицком княжестве. Первое время она тосковала по родине, но постепенно тоска сменилась на легкую грусть при воспоминании о Тулузе. О чем было жалеть, если ей жилось хорошо с любящим мужем, с которым она растила двоих замечательных детей – дочь Агашу и сына Илюшу. Между супругами царило согласие. Агнесса была благодарна Любиму за то, что он спас ее от позора и дал возможность наслаждаться семейным счастьем. Она старалась не перечить ему, хотя порой его навязчивая забота начинала ей досаждать.
После рождения детей боярин почти боготворил жену. Он одинаково любил дочь и сына, забыв, казалось, о том, что Илюша родной ему по крови, а Агаша нет. Девочка очень походила на свою мать, и только взгляд у нее был такой же, как у Бориса, но об этом знала только Агнесса.
Любим, как и обещал, ни разу не попрекнул жену ее прошлым, она же вела себя так, словно выбросила из головы все, что предшествовало их встрече. Однако совсем забыть своего прежнего возлюбленного Агнесса не могла, как не старалась: она вспоминала о нем и тогда, когда ловила взгляд дочери, и тогда, когда встречалась с князем Ярославом.
Жили Любим Радкович и его молодая жена большее время в селе Радимычи Деревянный замок недалеко от реки Сан стал для Агнессы семейным гнездом. Здесь все были просторные господские покои, большое число разнообразных хозяйственных построек и самое главное – мастерские. Французские феодалы чурались торговли, считая это занятие позорным, а в Галицком княжестве было в порядке вещей, если боярин продавал творения своих ремесленников. Основной доход Любима Радковича был от цветного стекла: эта продукция пользовалась успехом не только на Руси, но в Венгрии, Польше и более дальних землях. Вторым по доходности было производство прочных телег и лодок. Для собственных же и господских нужд радимичиские гончары делали посуду, плотники изготовляли хозяйственную утварь, а ткачи ткали тонкие и толстые холсты.
Радимычи располагались в очень красивом месте. Вокруг шумел густой лес, где высились огромные буки, раскинули густые кроны тисы, ощетинился колючими ветвями можжевельник, вытянулся выше человеческого роста папоротник, и где было еще много всяких деревьев, кустов и травянистых растений. А мимо села несла свои воды живописная река Сан.
Жизнь в Радимычах нельзя было назвать уединенной. К причалу у села часто приставали суда, груженные солью и различными товарами. Кроме того, Агнесса и Любим наведывались в город Санок, где им всегда был рад тамошний воевода Григорий Жилиславич. И все-таки боярин беспокоился, как бы его жена не заскучала в глуши. Она уверяла его, что в заботах о хозяйстве и детях ей не до скуки, тем не менее он старался ее развлечь, для чего держал в Радимычах музыкантов, песельников и сказителей. Был у Любима и шут-карлик Ярема – весьма остроумный малый.
В один из летних вечеров боярин и боярыня сидели в открытой галерее, называемой на Руси гульбищем. Здесь же резвились дети, трехлетняя Агаша и двухлетний Илюша, за которыми приглядывали Боянка и мамка Милка. Ярема смешил всех присутствующих забавными песенками, а дударь Лепко играл на свирели.
В разгар веселья один из слуг боярина сообщил о страннике у ворот.
– Что за странник? – удивился Любим.
– Будто бы он родом из греческих земель.
– А он говорит по-русски?
– Говорит и по-нашему, и по-валашски15.
– Впустите странника! – велел Любим. – Пущай он поест на кухне, а потом мы с ним потолкуем.
Как только слуга ушел, боярин проговорил с сомнением:
– Неужто странник и впрямь дошел к нам аж из греческих земель?
Ярема хихикнул:
– Так языком дойти можно не токмо из греческих земель, но даже из Рипейских гор, а то и вовсе из самого пекла.
Любим тоже хмыкнул:
– Ну, пущай он нам сказки сказывает, лишь бы складно получалось. Мы всех рады послушать.
– Хочу сказку! – потребовала Агаша.
Боярин подхватил ее на руки.
– Будет тебе, лапушка, сказка. Самолично расскажу перед сном.
– А мне? – ревниво спросил Илюша.
– И тебе непременно? – пообещал ему отец.
– А матушка песенку споет, – повелительно сказала девочка.
– Обязательно спою, – откликнулась Агнесса с улыбкой.
Она пела песни дочери и сыну на своем родном языке, а дети, хотя не понимали ни слова, с удовольствием ее слушали.
Боярин подбросил вверх Илюшу, затем покачал на ноге Агашу. Сын и дочь были счастливы. Агнесса тоже радовалась, глядя на свое семейство, но внезапно ее будто что-то толкнуло в сердце, а в ухо словно кто-то прошептал:
«Беда будет! Ох, беда случится!»
Агнесса побледнела.
– Что с тобой? – спросил муж с тревогой.
– Худо мне вдруг стало, – проговорила она.
Любим тут же велел Боянке и Милке увести детей. С боярином и боярыней остался только шут Ярема.
– Приляг, лада моя, на лавку, – обратился Любим к жене. – Али тебя снести в опочивальню?
– Мне уже лучше, – попыталась успокоить мужа Агнесса.
– Не приведи Господь, станет хуже, – волновался боярин.
«Теперь муж будет суетиться вокруг меня до самой ночи», – с легкой досадой и вместе с тем с нежностью подумала Агнесса.
– Пущай позовут странника, – попросила она. – Я хочу его послушать.
Слуги привели на гульбище человека неопределенного возраста, седого как лунь, невысокого и жилистого, с красными отметинами на смуглом лице, большим шрамом на левой щеке и хитрыми черными глазками. На нем была добротная и не очень грязная одежда, состоящая из широкой полотняной рубахи и холщевые штанов, настолько коротких, что штанины едва прикрывали икры босых ног. За плечами у странника висел небольшой мешок.
Низко поклонившись, незнакомец воскликнул по-русски:
– Да, будут здравствовать добрый боярин и добрая боярыня!
– Ты что ли странник? – с сомнением спросил Любим.
– Воистину я, добрый боярин.
– Ну, и где же ты странствовал?
– Да где я только не был, добрый боярин!
– Что же тебя по свету носит?
– Видать такова судьба моя, добрый боярин.
– А живешь ты чем? Подаянием? – продолжал выпытывать Любим.
Странник кивнул.
– Добрые люди воистину не дают мне помереть с голоду, а я за то лечу их от всяких хворей.
– Так ты волхв? – спросил Любим, грозно сдвинув брови.
Странник сразу догадался, что у боярина имеются счеты с волхвами, и воскликнул, осеняя себя крестным знамением:
– Избави Боже! Избави Боже, добрый боярин! Я воистину лечу травами да именем Господа нашего Иисуса Христа!
– А крест на тебе есть?
Странник вытащил из-под рубахи деревянный крестик.
– Есть! Воистину есть, добрый боярин!
– А имя христианское у тебя имеется?
– Лазарь я, Лазарь, добрый боярин! – сообщил странник и добавил, заискивающе: – Ну, а прозвище у меня воистину не очень-то благозвучное – «Рожна».
– Значит ты Лазарь Рожна? – уже без гнева спросил Любим.
– Воистину так, добрый боярин, – с готовностью ответил Лазарь.
Он снял с плеча свой мешок и начал рыться в нем, бормоча себе под нос:
– Вот у меня здесь травки есть от всяких хворей. Помогут и доброму боярину, и доброй боярыне, и их детушкам.
– Погоди, – остановила его Агнесса. – Поведай лучше о своих странствиях. Где ты бывал? Что видал?
Лазарь покачал головой.
– Эх, добрая боярыня! Я воистину и за год не сумею вам поведать, о том, где бывал, и, что видал. Исходил Лазарь пешком всю Ромейскую империю да еще побывал у угров, валахов и немцев. А однажды меня захватили половцы.
Ознакомительная версия.
